Category: СТАТЬИ

Слово «стрела», употребляемое метафорически, может иметь, по меньшей мере, три значения. Часто это слово употребляется как символ скорости («быстрый как стрела»); в этом смысле оно «синонимично» слову «молния». Стрела может символизировать направленность на что-то, в частности, направленность человеческой мысли на познание истины (у О. Мандельштама и М. Мамардашвили). Третий смысл этой метафоры обыгрывается в работах И. Пригожина и означает необратимость изменений («стрела времени»). Именно третье значение я и имею в виду, говоря о «стреле истории». В своей подлинной сущности история суть процесс возникновения и становления человеческой культуры, ведь последняя «…в широком смысле… есть совокупность проявлений жизни, достижений и творчества народа или группы народов» [10, с. 229]. В своей статье я планирую показать, что философия истории в своей основе с необходимостью оказывается метафизикой культуры.

Перешагнувший порог третьего тысячелетия христианской эры человек с удивлением оглядывается назад и с некоторым испугом смотрит вперед. Индивидуальное сознание может согласиться с максимой Э. Блоха: «Мы живем не для того, чтобы жить, а мы живем, потому, что мы живем»((Блох Э. Тюбингенское введение в философию. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1997. – С. 251)). Но эти индивидуальные «потому что живем» складываются в некий ряд, соединяющий палеолитического охотника с представителем техногенной цивилизации XXI века; почему выстраивается этот ряд и почему именно такой?

Невозможность постигнуть божественную
схему мира не может, однако, отбить у нас
охоту создавать наши, человеческие схемы,
хотя мы понимаем, что они – временны.
Борхес.

Происходящая в последние годы переоценка методологической роли марксизма актуализирует проблему конституирования отдельных философских дисциплин, в свое время изрядно догматизированных, а потому и дискредитированных идеологами от философии. Не в последнюю очередь это касается философии истории. Неопределенность ее статуса связана не только с процессами деидеологизации отечественной философской мысли, но и с общими для всей системы социогуманитарного знания проблемами поиска методологии, соответствующей постоянно изменяющимися стандартам научной деятельности. На мой взгляд, дискуссии по поводу «научности» философии вообще, философии истории – в частности, изначально неконструктивны и не имеют какого-либо практического значения. Здесь я не буду предпринимать попытку легитимации философии истории как науки (едва ли она в этом нуждается). Моя задача скромнее и, так сказать, прагматичнее: посредством определения специфики философии истории показать ее значение для современного украинского общества.