Менеджеры будущего

«Самым главным ресурсом государства является человек». Эта фраза, авторство которой приписывается Маргарет Тэтчер, уже стала аксиомой. Поэтому неудивительно, что сегодня система образования, рассматриваемая как средство «производства человека», занимает особое место в развитых странах мира. Нет нужды доказывать, что для решения выдвигаемых современностью задач нужны не просто люди, а грамотные и подготовленные специалисты. Но вот грамотные в чем и подготовленные для чего? И вообще, что значит «современность» и как она может выдвигать задачи? Попытаемся разобраться.

Как цитировать:

ГОСТ
Халапсис А.В. Образование и «менеджеры будущего» / Алексей Владиславович Халапсис // Політологічний вісник. — 2011. — Вип. 56. — С. 134—140.
APA
Halapsis, A. V. (2011). Obrazovanie i ‘menedzhery budushchego’ [Education and ‘managers of the future’]. Political Science Bulletin, 56, 134–140.

По-видимому, под «задачами современности» понимают проблемы, с которыми человечество в целом, отдельные его группы (нации, локальные цивилизации и т.д.) – в частности, сталкиваются. Однако это слишком упрощенная модель, основная на представлении о раздражителе-реакции и не учитывающая способность человека создавать что-то принципиально новое, «выпадающего» из наличных параметров бытия. Специализация имеет место и в муравейнике, где каждый знает свое место и работает над решением общих задач. Из наличного как внешне-данного невозможно объяснить всю человеческую деятельность, здесь есть некая избыточность, как раз и характеризующая человеческое-как-таковое, ввиду чего ее задачи полностью не вытекают из биологической сущности нашего вида и тех непосредственных угроз, с которыми он (вид) сталкивается.

Мы часто забываем, что задачи ставит не современность, а конкретные ее «чувствующие» личности. Это «чутье» (возможно, и ошибочное) становится мотивом для конструирования идеальных моделей, наполнение которых актами коллективной воли, в которых выражается «признание» со стороны современников соответствующих моделей, превращает последние в «тренды». В любой сфере человеческой деятельности (в политике, науке, технике, искусстве, религии и т.д.) можно обнаружить как тех личностей, которые следует трендам, так и тех, кто их создает. Последних можно назвать «менеджерами будущего» от имени со-временности определяющие всякую возможную актуальность как деятельностную установку, тем самым концептуально формирующие возможные контуры будущего.

Откуда берутся «менеджеры будущего», как их действия коррелируют с общекультурными тенденциями, какую роль они играли ранее и как эта роль трансформируется в современном информационном обществе? Решение этого вопроса является целью данной статьи.

Будущее определяется настоящим. Но какие тенденции настоящего окажутся востребованы в будущем, а какие – нет, какие элементы существующего «порядка вещей» будут задействованы, а какие – уйдут в небытие? В значительной степени это зависит от вектора развития данного общества, складывающегося в результате актов выбора, который определяется доминирующей системой ценностей. Сама же эта система есть не данность, а произведение личностей, которые решаются подняться над окружающей действительностью, формулируя новые идеи, создавая новые ценности, обустраивая, таким образом, новую духовную реальность. В данном обществе на данном этапе его истории может быть больше или меньше творческих личностей, но их всегда меньшинство, поскольку хотя сама способность к творчеству можно считать видовой характеристикой человека, у человеческого большинства она развита в минимальной степени.

Чтобы творческая активность одиночек имела шансы на успех, массы должны быть в какой-то степени сопричастны их творчеству. Процесс приобщения нетворческого большинства к духовной деятельности творческого меньшинства раскрыл Тойнби в механизме мимесиса, т.е. подражания первых идеям и ценностям вторых. В случае если творческое меньшинство оказывается не в состоянии достойно ответить на вызов истории, решить новую задачу, сформулировать новые цели и включить механизм мимесиса, общество переходит в состояние стагнации, после чего может последовать надлом и распад. «Во время бедствий, – писал Тойнби, – маска цивилизации снимается с примитивной физиономии человеческого большинства, тем не менее моральная ответственность за надломы цивилизаций лежит на совести их лидеров» [2, с. 305].

Каждый индивид потенциально творец, но реализует эту потенциальность далеко не каждый. Но подобно тому, как в процессе этногенеза появление чрезмерного количества пассионариев ведет этнос к «перегреву» и может поставить его на грань разрушения (на что указывал Л.Н. Гумилев), буйство творчества может, как это ни странно звучит, уничтожить культуру. Мир не выдержал бы засилья Дон-Кихотов; для культуры Санчо Панса также является необходимым персонажем. Продуктивная роль творческого меньшинства в значительной степени связана с тем, что это именно меньшинство.

В бытии культуры нетворческим массам отведена роль стабилизирующего фактора; инертность не менее необходима, чем творческий порыв. Проблема заключается не в том, чтобы сделать творчество достоянием широкой публики, а в том, чтобы наладить механизмы коммуникации между творческим меньшинством и нетворческим большинством, обеспечить реализацию идей первых в культуре, чья устойчивость обеспечивается участием вторых. Причем необходимо обратить внимание на то, что именно отношение масс к идеям лидеров определяет их (идей) жизнеспособность. Ирония истории заключается в том, что косность служит защитой от безумия и одержимости.

Творческий порыв является необходимой предпосылкой исторического развития общества и его движущим фактором, но он и сам историчен как продукт. В разные эпохи роль и внешние проявления творчества представлены по-разному. Для общества, находящегося на ранних стадиях своего развития, деятельность нескольких индивидуумов может быть определяющей для эпохи в целом; усложняясь, социокультурные образования становятся более устойчивыми относительно единичных творческих актов, они имеют тенденцию «гасить» последствия отдельных духовных флуктуаций. Для действия на сложную социокультурную общность необходимо, чтобы творческие акты объединены были в систему влияния. Поэтому с необходимостью на смену ученым-единицам приходит наука с ее дисциплинарным и институциональным многообразием, на смену пророкам приходит Церковь, место вождей занимает политическая система и т.д.

Развертывающийся дух познает себя через свое становление, ибо духовная субстанция по своему существу подвижна. Остановившийся в своем развертывании дух представляет собой лишь мумию, памятник, но не действительность (застывшие культуры это наглядно демонстрируют; они уже не история, а археология). Из этого следует, что дух не может себя познать целиком в некоей конечной временнóй точке, ибо его познание самого себя здесь-и-сейчас не может учитывать сам факт познания, который создает грядущее, уже отличное от того, что было познано (даже если бы полное познание этого «здесь-и-сейчас» было возможно).

Возрастание духа требует и увеличения количества его репрезентирующих деятелей. Система образования, являющаяся составной частью культуры, призвана искать, отбирать, воспитывать не только мастеров, но и подмастерьев. Причем граница между первыми и вторыми, по крайней мере, на феноменальном уровне, ныне становится довольно условной; во всяком случае, многие достижения современности обязаны своим появлением не только, а порой – и не столько гениальности, сколько упорству и трудолюбию. Стало быть, происходит перераспределение ролей в духовном производстве; массы уже не столь однородны и их нетворческий статус перестает быть очевиден.

Здесь высвечивается старая проблема, которая многократно обсуждалась (иногда ввиду теоретического интереса, чаще – на злобу дня), «окончательно» разрешалась и закрывалась, но потом вновь открывалась и т.д. Я имею в виду тему «творцов истории». На мой взгляд, основное недоразумение, мешающее столь давней дискуссии прийти к плодотворным результатам, заключается в неисторическом подходе к историческому процессу. Это выражается в попытке построить ту или иную модель, которая позволила бы дать хронологически нейтральный ответ на обсуждаемый вопрос, а затем «приложить» эту модель ко всемирной истории.

Пребывая в смысловом поле, задаваемым бинарной оппозицией «герой – толпа», участвующий в дискуссии теоретик будет обосновывать, что его вариант решения «проблемы творцов» корректно работает для описания и постижения любой исторической эпохи. Признавая, что на каждом новом этапе принятые им базовые категории (в рассматриваемом примере – «герой» и «толпа») наполняются новым содержанием, он вынужден соотношение между этими категориями обозначать как константу. Я же полагаю, что исторические обстоятельства влияют не только на наполнение этих категорий, но и на характер самого исторического процесса, а ввиду этого – требуют изменения соответствующих моделей.

Такие понятия как «герой», «творческое меньшинство» и т.п. не следует воспринимать как отражение метафизических сущностей, речь может идти лишь об эффективности и уместности использования конкретного познавательного инструмента в конкретной ситуации. Абстрактное же рассмотрение этого вопроса может приводить к весьма вульгарным построениям, в рамках которых, скажем, роль личности в истории определяют ее социальным статусом («герой по должности»), понятие «элита» отождествляется с политическим влиянием или финансовыми возможностями и т.д. В общественной или личной жизни каждый может называть себя или своего визави так, как ему заблагорассудится, но при философском исследовании общества такие вольности совершенно недопустимы, ибо ведут к серьезной подмене понятий.

Впрочем, между властью (правящим меньшинством) и творчеством (взятой как онтологическая реальность) связь все же есть, но она более тонкая, чем это обычно полагают. Чтобы общество существовало как система, должны быть в наличии системообразующие элементы, обеспечивающие трансформацию энергии (мысли и воли, прежде всего) отдельных членов в общее дело. Поскольку же общество есть система динамическая и саморазвивающаяся, оно не только нуждается в поддержании status quo, но вынуждено каким-то образом решать актуальные проблемы, а здесь представители творческого меньшинства выступают в качестве генераторов идей, определяющих тот или иной выбор общества, выступая от его имени.

Для творчества необходимо знание. Последнее еще не есть гарантия творчества, но, по меньшей мере, conditio sine qua non. Перефразируя знаменитый афоризм Ф. Бэкона, можно утверждать, что знание есть власть. Именно поэтому на ранних стадиях развития общества творческое меньшинство и правящее меньшинство – это почти одно и то же. Кесарь есть одновременно жрец, судья и военачальник. Во все времена правители стремились сохранить за собой монополию на знание, держа под своим контролем, соответственно, и возможность творчества. Чем более им это удается, тем более священной и непостижимой власть представляется в глазах подданных. Сакрализация власти происходит не только в прямо постулирующих ее божественный характер обществах, но и в любой тоталитарной державе, где правитель если и не имеет прямой божественной санкции, то обладает сверхъестественной мудростью и т.п. (зачастую «вождь» одновременно «учитель»; мало меняется суть дела в случае, если функции правителя выполняет правящая организация).

Социальная система не может существовать без некоего компромисса между творческим деянием (творческой свободой) и принятыми в данном обществе и в данное время нормами. Отсутствие образования у большинства населения в традиционном обществе решает проблему устойчивости, но предоставляет ему весьма ограниченный человеческий ресурс для интенсивного развития. Сакрализация власти происходит в условиях, когда ее представители пользуются немыслимыми для большинства населения полномочиями, которые сводятся к возможности принятия решений на основе закрытой (эксклюзивной) информации.

В условиях массовой образованности акценты смещаются. Происходит дифференциация социальной деятельности, следствием чего оказывается разделение функций принятия решений, управления информационными потоками и т.д. между разными институтами и разными носителями. Соответственно, в открытом обществе десакрализация власти происходит вследствие лишения правителя и окружающих его «лучших людей» монополии на знание и творчество. Фактически каждый член общества получает шанс, хотя воспользоваться им выражает желание, конечно, далеко не каждый. Духовная иерархия при этом уже выстраивается на основе не столько социального положения, сколько личностного экзистенциального выбора и воли к творчеству.

Это, в частности, означает, что рост образованности населения логически (фактически это происходит с большим трудом, перерывами, откатами назад) приводит к открытости общества, при котором органы политического управления все более приобретают сугубо административно-хозяйственный характер, лишаясь прерогативы тотальности принятия решений. В условиях информационного бума, сакрализация одного из элементов общественного механизма – института власти – все более становится анахронизмом, а проблема получения информации отходит на второй план, уступая место проблемам анализа и эффективного ее использования, где институты власти выступают уже не как монополисты, а лишь как участники процесса, в каких-то вопросах кооперирующиеся с другими участниками (например, транснациональными корпорациями, финансово-промышленными группами, общественными организациями, научными коллективами и т.д.), а в каких-то – конкурирующие с ними; при этом, государство все меньше контролирует это «постиндустриальный» источник власти.

В связи с этим заслуживает внимание позиция академика М. Згуровского, который, в частности пишет (применительно к процессам научно-технологического развития Украины), что «… назрела необходимость признать наличие в государстве двух составляющих высшего образования – одинаково общественно важных и необходимых. Это массовое высшее образование, которое дает базовые знания большинству населения Украины, но не привлекает к обучению развитую науку, и передовое высшее образование, которое готовит высококачественный, конкурентоспособный человеческий капитал на основе использования в обучении научных исследований и инноваций. Обоим звеньям государство должно предоставлять соответствующую помощь и поддержку» [1]. Массовое распространение знания не превратит, конечно, всех украинцев в ученых (такая задача и не может ставиться), но обеспечит необходимый прорыв в инновационном развитии, позволит преодолеть отставание (в том числе, и экономическое) Украины от других стран Запада. Не менее важным, на мой взгляд, является и то, что реальное повышение творческой активности граждан (за счет доступа к знанию) позволит им стать более активными субъектами исторического процесса, переведет историческое деяние из статуса «занятия для элиты» в (по крайней мере, принципиально) статус «общего дела», а именно дела созидания общества, построенного на знаниях.

Вывод

Чем выше информационная плотность общества, тем более оно «открыто», и тем меньшую роль в его развитии играет политическая элита. Если в традиционном жестко иерархизированном обществе вектор развития (социального, духовного, политического, геополитического и т.д.) в значительной степени (хотя никогда – полной мерой) определяется политической элитой (собственно, поэтому не лишены определенного смысла отождествления исторических этапов с правителем (режимом) и проводимой им политикой), то в открытом информационном обществе влияние политической элиты на метафизический выбор общества становится все меньше, а его развитие перестает жестко зависеть от креативности отдельных политиков и чиновников. Такова общая тенденция, которая проявляется при широком взгляде на всемирно-исторический процесс, хотя, разумеется, при исследовании конкретных исторических фактов или даже периодов можно столкнуться с немалым количеством исключений.

Стало быть, вопрос о «творцах истории» (выполняющих роль «менеджеров будущего») следует перевести в иную плоскость. В феноменальном мире дух выражает себя через творческих личностей (творческое меньшинство), поскольку неотъемлемым его атрибутом есть творчество. На каждом же конкретном этапе истории творческое меньшинство решает свои специфические задачи, связанные с теми или иными вызовами и в рамках конкретной социокультурной ситуации, а потому оно и представлено разными социальными группами, в большей или меньшей степени связанных с функциями прямого социального (политического) управления. Также важно отметить тот факт, что в открытом информационном обществе прослеживается тенденция к повышению творческого потенциала широких народных масс, а значит – и увеличивается их роль как участников всемирной истории.

Литература

1. Згуровский М. Точка бифуркации для Украины // Зеркало недели. – № 49 (678) 22-28 декабря 2007.
2. Тойнби А. Дж. Постижение истории: Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1991. – 736 с.